13.05.2010 в 15:00
Пишет Diary best:
Пишет Мифическая личность:
Заповедник матриархата. (каким он бывает на самом деле)
В продолжение вот этого поста
Теория матриархата утверждает, что на заре человечества миром правили женщины. Это не более чем гипотеза, но если верить древним мифам и античным авторам, когда-то такая форма социального устройства, в которой семейная и политическая власть принадлежала слабому полу, была делом обычным. Сегодня общества, где женщина, а не мужчина «задает тон», можно перечесть по пальцам: меланезийцы Тробрианских островов, микронезийцы острова Трук в Океании, малайцы Западной Суматры… Любопытно, что один из «островков» матриархата находится в стране, где рождение девочки — несчастье для семьи. Представительницы слабого пола одного из китайских этносов — наси — опровергают распространенное мнение о том, что плохо родиться женщиной в Китае.
читать дальше. Текст интересен не только с позиции патриархат - матриархат, но и с точки зрения жизненного устройства этого маленького этноса в целом.
В точке схождения важных торговых путей из Китая в Тибет и обратно, у самого склона величайших в мире гор, расположены земли народа наси. Их более 300 000 человек, и они живут в основном в китайских провинциях Юньнань и Сычуань, а также в Тибетском автономном районе. Формально это один из 55 официально признанных этносов КНР, фактически же — удивительные люди, сохранившие самобытную культуру и умеющие жить в гармонии с природой.
Европа познакомилась с наси не так давно: в конце 1940-х годов им посвятили книги австро-американский путешественник Джозеф Рок и бывший русский белый офицер Петр Гуляр. Сразу по выходе изданий разгорелся и с тех пор не умолкает спор о происхождении этого древнего народа. Установлено только, что наси спустились в нынешнюю провинцию Юньнань с Тибетского нагорья. В их священных текстах встречаются тибетские топонимы, упоминаются яки и описывается жизнь на большой высоте. Язык наси принадлежит к тибето-бирманской языковой группе. Сами они называют тибетцев «старшими братьями», а бирманцев — «младшими».
Эти народы похожи и внешне, а вот их костюмы и традиции со временем разошлись. Еще в правление китайской династии Тан (618—907) наси стали добровольно воспринимать культуру Срединного государства и продолжают делать это по сей день. Мужчины одеваются так же, как современные ханьцы, и только женщины еще придерживаются собственной живописной моды. Но и то больше по праздникам — в торжественные дни жительницы уезда Лицзян наряжаются в черные тюрбаны, вдевают в уши огромные серебряные серьги, через плечо перебрасывают овечью шкуру, а юбки до земли подпоясывают расписными ремнями.
Впрочем, некоторые женщины этого этноса значительно больше преуспели в деле сохранения традиций. Сегодня выделяются две ветви наси. И если первая, собственно наси, переняла от жителей Срединного государства очень многое, то вторая, мосо, почти сохранила традиционный уклад жизни и как составную его часть — особую форму матриархата. Отправившись из Лицзяна, главного насийского города, на север, через несколько часов (это если повезет и дорогу не размоет дождь и не засыплет камнепад или снег) оказываешься в женском царстве. На дивно красивых берегах озера Лугу, где живут мосо, действуют свои законы. Мосо всего 30 000—40 000, но антропологи утверждают, что это сообщество уникально. В нем женщины (а не мужчины) дают фамилию детям, распоряжаются собственностью и определяют наследников, а неформальная брачная практика ачжу торжествует над общегосударственными нормами и декретами.
Поддерживать огонь и тепло в домашнем очаге наси всегда считали женской обязанностью. Это символ материального — именно за него несут ответственность женщины. Мужчины же отвечают за духовность: молитвы и жертвоприношения — по их части.
Кто в доме хозяин
Над озером Лугу возвышается священная гора Гему, которой поклоняются мосо. Впрочем, помимо нее они, как и все наси, молятся природным стихиям: и богу огня, и богу воды. Но главная все же Гема-защитница, и это, конечно, богиня, а не бог: в матриархальном сообществе иначе и быть не может.
Фигура женщины-матери доминирует и в общественном укладе. Минимальной ячейкой мосийского общества считается семья, но семья материнская. Дети никогда не покидают дом матери — девочки не выходят замуж, мальчики не женятся, а так все и живут одним кланом по 20—30 человек — два-три поколения под одной крышей. Во главе клана стоит старшая женщина рода, матриарх. Ее родовым именем, например Мать-тигрица или Цветочная Мать, называют себя все представители семьи. Ей принадлежит решающее слово в клановых делах, именно она распоряжается всеми финансами.
В каждой семье есть еще и хозяйка — она организует ежедневную жизнь. Как правило, это самая способная (вовсе не обязательно старшая) из дочерей. Ее выбирают на семейном собрании — высказываются все, но окончательное решение принимает мать. С раннего утра хозяйка на ногах, ей нужно дать задание на день всем членам семьи. В матриархальном обществе нет равноправия: наиболее важные и сложные задания получают представительницы условно слабого пола. Дела попроще — работу в поле, заботу о домашних животных — можно доверить и мужчинам. Последние, как правило, не стараются перехватить инициативу и не «перерабатывают». Напротив, выполнив то, что было поручено хозяйкой и ни на йоту больше, мужчины мосо спокойно отдыхают в ожидании следующего распоряжения или вообще «идут со двора».
Женщины мосо не обижаются, поскольку представителей противоположного пола считают не слишком ответственными созданиями. Мужчины здесь вне зависимости от их возраста не имеют ни собственности, ни наличности. Все, что они зарабатывают вне клана, отдают хозяйке семьи. Но такое положение дел их вполне устраивает: пусть женщины командуют больше — они и работают больше. Впрочем, роль мужчин в этом матриархальном сообществе не стоит недооценивать. У них важная функция: они отвечают за некоторые ритуалы и молятся о благополучии семьи. Каждый вечер все домашние собираются, чтобы решить насущные вопросы и отужинать. Это всегда происходит в комнате старшей женщиныматриарха, где посередине расположен очаг, а над ним — домашний алтарь. Огонь в очаге поддерживается постоянно, и это исключительно женское дело. Каждый раз, когда семья трапезничает, на алтарь обязательно ставят еду — об этом заботится мужчина, он же читает молитву и совершает приношение богам. Пусть отцы у мосо и не воспитывают своих детей — так повелось испокон веков, но мужское влияние все же присутствует: его обеспечивают братья матери, а «старший дядя» — это почетная миссия, приравниваемая по важности к матриарху и хозяйке семьи.
Слов «отец» и «муж» вообще нет в древнем, бесписьменном, языке мосо, который передается из поколения в поколение от матери-матриарха к детям. Как нет в нем и слов, обозначающих «насилие», «убийство», «грабеж». Мосо или покончили с такими явлениями, или (что более вероятно) вообще никогда их не знали. Проявлять агрессию считается постыдным, все конфликты между членами клана решаются по-семейному — ведь все друг другу кровные родственники.
Свободная любовь
Положение дел, при котором люди покидают своих родственников, чтобы жить с чужими людьми, кажется мосо непостижимым. Создание новой отдельной семьи путем привычного для нас брака здесь считают делом, которое по определению обречено на провал. У мосо совсем другие обычаи. Впервые о них сообщил автор времен династии Мин (1368—1644) в «Описании провинции Дянь»: «Муж и жена совершенно не встречаются друг с другом в течение дня, но разделяют постель по ночам. Дети не видят своих отцов, пока им не исполнится 10 лет, а жены и наложницы не испытывают ревности друг к другу». Это и есть их знаменитая брачная практика ачжу, редкая в цивилизованном мире и близкая разве что к древней японской «цумадои» («посещение жены»).
Слово «ачжу» в переводе означает «близкий (милый) друг». В отличие от обычных супружеских пар мосийские «дружеские» не проживают вместе, а встречаются лишь ночью в доме у девушки. Родившийся в таком «приходящем» браке ребенок остается жить в семье матери, и многие так никогда и не узнают, кто их отец. Задавать подобные вопросы у мосо считается верхом бестактности. Также неприлично ночному гостю обнаруживать свое присутствие. Домашние (особенно мужчины) не должны ничего знать об интимной стороне жизни женщины. Ночные встречи, естественно, ни для кого не секрет, но обычай требует, чтобы «посетитель» пришел, когда все уже спят, и ушел на рассвете, пока никто не проснулся.
Соблюсти необходимые приличия женщинам несложно. В отличие от мужчин, которые живут в общих помещениях на мужской половине, у каждой особы женского пола в доме есть своя комната с отдельным входом. Право на личное пространство девочка получает, достигнув совершеннолетия, в 13 лет. В этот день устраивается пышная церемония — юную барышню торжественно наряжают в традиционный костюм и вручают ей ключ от опочивальни, где она будет принимать своих возлюбленных (на практике она начинает это делать значительно позже — после 18 лет). Мальчики того же возраста также участвуют в обряде совершеннолетия — отныне они будут присматриваться к девушкам. Сделав выбор, они сначала обмениваются с избранницей подарками, а затем, договорившись о свидании, начинают посещать ее дом (ни в коем случае не наоборот!), ежедневно возвращаясь к родительнице и сестрам.
Вечерами мужчины собираются на берегу озера, ожидая подходящего момента, чтобы отправиться на свидание. Даже если встреча не была назначена заранее, попытать счастья и постучать в заветную дверь может любой, в том числе человек из другой деревни или иностранец. Для женщины мосо это не препятствие, напротив, в высшей степени лестно — значит, слава о ее красоте гремит и за пределами родной деревни (сознание собственной красоты не менее важно для мосийки, чем для женщины любой другой национальности). Незнакомца избранница может выпроводить восвояси, а может и впустить. Во избежание неприятных казусов на двери женской комнаты предусмотрен деревянный крючок, на котором ночной посетитель оставляет шляпу — сигнал другим претендентам о том, что комната занята. Без обид и ревности. Какой смысл ревновать? Утром ночные любовники разойдутся и, возможно, больше не увидятся.
Это не значит, что мосо фривольны и неспособны на глубокое чувство. Влюбленные пары могут таким образом встречаться годами, иметь несколько общих детей. Просто их отношения длятся лишь до тех пор, пока живо влечение. Более того, мосо убеждены, что приходящий брак — это и есть настоящая и чистая любовь, потому что к чувству не примешиваются вопросы собственности. Ведь если брак не регистрируется, то совместной собственности нет. Нет ни разводов, ни скандалов с женой или тещей (ведь ни жены, ни тещи тоже нет), а есть только чувство. При расставании женщина теряет только партнера. Дети в материнской семье растут счастливыми и любимыми, окруженные вниманием многочисленных родственников. Женщины мосо с детства знают: любимые могут приходить и уходить, а родные всегда с тобой.
Грядут перемены?
До сих пор своеобразный матриархат мосо был вполне устойчив к воздействию окружающего мира. Так, например, после образования КНР в 1949 году коммунистические власти пытались наладить официальную фиксацию связей между супругами. С этой целью в «женское царство» был направлен военный отряд численностью 100 человек. Но заставить мосо пережениться оказалось непосильной для армии задачей. Более того, новые порядки привели к ряду самоубийств среди мосо, не готовых связывать себя брачными обязательствами на всю жизнь. В итоге из 30 официально зарегистрированных семей 26 распались, а точнее, вернулись к традиционной системе — к взаимному удовольствию обоих супругов.
Но за последние полвека многое изменилось. К некогда труднодоступному горному озеру Лугу проложили туристические маршруты. Приезжие могут подивиться на местные обычаи, есть и такие, кто, превратно истолковав мосийскую традицию ачжу, приезжают на берега Лугу в поисках сексуально раскрепощенных женщин. Нередко теперь уже для туристических групп женщины мосо надевают национальные одежды и поют народные песни. Молодые мосо все чаще покидают родные деревни, уезжают в город. Многие возвращаются, так и не привыкнув к чуждым порядкам, и привозят с собой новые идеи: так, например, недавно в мосийской деревне был открыт первый детский сад.
Пока еще большинство мосо по-прежнему придерживаются ачжу, хотя некоторые живут с супругом одним домом много лет, а в некоторых случаях — и всю жизнь. Под давлением все большей унификации матриархальная традиция очень медленно, но вымирает. И, возможно, уже в этом веке мосо воссоединятся с наси. Ведь когда-то в глубокой древности у обоих народов уклад жизни был матриархальным, но со временем наси полностью его утратили. Ученые до сих пор спорят, почему мосо удалось сохранить матриархальный уклад и, если глубже, как и почему он вообще возник. Весьма вероятно, что очень-очень давно в этих краях сложилась критическая демографическая ситуация: число женщин значительно превысило количество мужчин. Вот и нашли такой вариант, чтобы мужчина никогда не покидал семью матери. Впрочем, и в наши дни девочек у мосо рождается намного больше, чем мальчиков. И девочки эти, возможно, самые счастливые в Поднебесной.
Динара Дубровская
Источник: журнал Вокруг света
URL записиВ продолжение вот этого поста
Теория матриархата утверждает, что на заре человечества миром правили женщины. Это не более чем гипотеза, но если верить древним мифам и античным авторам, когда-то такая форма социального устройства, в которой семейная и политическая власть принадлежала слабому полу, была делом обычным. Сегодня общества, где женщина, а не мужчина «задает тон», можно перечесть по пальцам: меланезийцы Тробрианских островов, микронезийцы острова Трук в Океании, малайцы Западной Суматры… Любопытно, что один из «островков» матриархата находится в стране, где рождение девочки — несчастье для семьи. Представительницы слабого пола одного из китайских этносов — наси — опровергают распространенное мнение о том, что плохо родиться женщиной в Китае.
читать дальше. Текст интересен не только с позиции патриархат - матриархат, но и с точки зрения жизненного устройства этого маленького этноса в целом.
В точке схождения важных торговых путей из Китая в Тибет и обратно, у самого склона величайших в мире гор, расположены земли народа наси. Их более 300 000 человек, и они живут в основном в китайских провинциях Юньнань и Сычуань, а также в Тибетском автономном районе. Формально это один из 55 официально признанных этносов КНР, фактически же — удивительные люди, сохранившие самобытную культуру и умеющие жить в гармонии с природой.
Европа познакомилась с наси не так давно: в конце 1940-х годов им посвятили книги австро-американский путешественник Джозеф Рок и бывший русский белый офицер Петр Гуляр. Сразу по выходе изданий разгорелся и с тех пор не умолкает спор о происхождении этого древнего народа. Установлено только, что наси спустились в нынешнюю провинцию Юньнань с Тибетского нагорья. В их священных текстах встречаются тибетские топонимы, упоминаются яки и описывается жизнь на большой высоте. Язык наси принадлежит к тибето-бирманской языковой группе. Сами они называют тибетцев «старшими братьями», а бирманцев — «младшими».
Эти народы похожи и внешне, а вот их костюмы и традиции со временем разошлись. Еще в правление китайской династии Тан (618—907) наси стали добровольно воспринимать культуру Срединного государства и продолжают делать это по сей день. Мужчины одеваются так же, как современные ханьцы, и только женщины еще придерживаются собственной живописной моды. Но и то больше по праздникам — в торжественные дни жительницы уезда Лицзян наряжаются в черные тюрбаны, вдевают в уши огромные серебряные серьги, через плечо перебрасывают овечью шкуру, а юбки до земли подпоясывают расписными ремнями.
Впрочем, некоторые женщины этого этноса значительно больше преуспели в деле сохранения традиций. Сегодня выделяются две ветви наси. И если первая, собственно наси, переняла от жителей Срединного государства очень многое, то вторая, мосо, почти сохранила традиционный уклад жизни и как составную его часть — особую форму матриархата. Отправившись из Лицзяна, главного насийского города, на север, через несколько часов (это если повезет и дорогу не размоет дождь и не засыплет камнепад или снег) оказываешься в женском царстве. На дивно красивых берегах озера Лугу, где живут мосо, действуют свои законы. Мосо всего 30 000—40 000, но антропологи утверждают, что это сообщество уникально. В нем женщины (а не мужчины) дают фамилию детям, распоряжаются собственностью и определяют наследников, а неформальная брачная практика ачжу торжествует над общегосударственными нормами и декретами.
Поддерживать огонь и тепло в домашнем очаге наси всегда считали женской обязанностью. Это символ материального — именно за него несут ответственность женщины. Мужчины же отвечают за духовность: молитвы и жертвоприношения — по их части.
Кто в доме хозяин
Над озером Лугу возвышается священная гора Гему, которой поклоняются мосо. Впрочем, помимо нее они, как и все наси, молятся природным стихиям: и богу огня, и богу воды. Но главная все же Гема-защитница, и это, конечно, богиня, а не бог: в матриархальном сообществе иначе и быть не может.
Фигура женщины-матери доминирует и в общественном укладе. Минимальной ячейкой мосийского общества считается семья, но семья материнская. Дети никогда не покидают дом матери — девочки не выходят замуж, мальчики не женятся, а так все и живут одним кланом по 20—30 человек — два-три поколения под одной крышей. Во главе клана стоит старшая женщина рода, матриарх. Ее родовым именем, например Мать-тигрица или Цветочная Мать, называют себя все представители семьи. Ей принадлежит решающее слово в клановых делах, именно она распоряжается всеми финансами.
В каждой семье есть еще и хозяйка — она организует ежедневную жизнь. Как правило, это самая способная (вовсе не обязательно старшая) из дочерей. Ее выбирают на семейном собрании — высказываются все, но окончательное решение принимает мать. С раннего утра хозяйка на ногах, ей нужно дать задание на день всем членам семьи. В матриархальном обществе нет равноправия: наиболее важные и сложные задания получают представительницы условно слабого пола. Дела попроще — работу в поле, заботу о домашних животных — можно доверить и мужчинам. Последние, как правило, не стараются перехватить инициативу и не «перерабатывают». Напротив, выполнив то, что было поручено хозяйкой и ни на йоту больше, мужчины мосо спокойно отдыхают в ожидании следующего распоряжения или вообще «идут со двора».
Женщины мосо не обижаются, поскольку представителей противоположного пола считают не слишком ответственными созданиями. Мужчины здесь вне зависимости от их возраста не имеют ни собственности, ни наличности. Все, что они зарабатывают вне клана, отдают хозяйке семьи. Но такое положение дел их вполне устраивает: пусть женщины командуют больше — они и работают больше. Впрочем, роль мужчин в этом матриархальном сообществе не стоит недооценивать. У них важная функция: они отвечают за некоторые ритуалы и молятся о благополучии семьи. Каждый вечер все домашние собираются, чтобы решить насущные вопросы и отужинать. Это всегда происходит в комнате старшей женщиныматриарха, где посередине расположен очаг, а над ним — домашний алтарь. Огонь в очаге поддерживается постоянно, и это исключительно женское дело. Каждый раз, когда семья трапезничает, на алтарь обязательно ставят еду — об этом заботится мужчина, он же читает молитву и совершает приношение богам. Пусть отцы у мосо и не воспитывают своих детей — так повелось испокон веков, но мужское влияние все же присутствует: его обеспечивают братья матери, а «старший дядя» — это почетная миссия, приравниваемая по важности к матриарху и хозяйке семьи.
Слов «отец» и «муж» вообще нет в древнем, бесписьменном, языке мосо, который передается из поколения в поколение от матери-матриарха к детям. Как нет в нем и слов, обозначающих «насилие», «убийство», «грабеж». Мосо или покончили с такими явлениями, или (что более вероятно) вообще никогда их не знали. Проявлять агрессию считается постыдным, все конфликты между членами клана решаются по-семейному — ведь все друг другу кровные родственники.
Свободная любовь
Положение дел, при котором люди покидают своих родственников, чтобы жить с чужими людьми, кажется мосо непостижимым. Создание новой отдельной семьи путем привычного для нас брака здесь считают делом, которое по определению обречено на провал. У мосо совсем другие обычаи. Впервые о них сообщил автор времен династии Мин (1368—1644) в «Описании провинции Дянь»: «Муж и жена совершенно не встречаются друг с другом в течение дня, но разделяют постель по ночам. Дети не видят своих отцов, пока им не исполнится 10 лет, а жены и наложницы не испытывают ревности друг к другу». Это и есть их знаменитая брачная практика ачжу, редкая в цивилизованном мире и близкая разве что к древней японской «цумадои» («посещение жены»).
Слово «ачжу» в переводе означает «близкий (милый) друг». В отличие от обычных супружеских пар мосийские «дружеские» не проживают вместе, а встречаются лишь ночью в доме у девушки. Родившийся в таком «приходящем» браке ребенок остается жить в семье матери, и многие так никогда и не узнают, кто их отец. Задавать подобные вопросы у мосо считается верхом бестактности. Также неприлично ночному гостю обнаруживать свое присутствие. Домашние (особенно мужчины) не должны ничего знать об интимной стороне жизни женщины. Ночные встречи, естественно, ни для кого не секрет, но обычай требует, чтобы «посетитель» пришел, когда все уже спят, и ушел на рассвете, пока никто не проснулся.
Соблюсти необходимые приличия женщинам несложно. В отличие от мужчин, которые живут в общих помещениях на мужской половине, у каждой особы женского пола в доме есть своя комната с отдельным входом. Право на личное пространство девочка получает, достигнув совершеннолетия, в 13 лет. В этот день устраивается пышная церемония — юную барышню торжественно наряжают в традиционный костюм и вручают ей ключ от опочивальни, где она будет принимать своих возлюбленных (на практике она начинает это делать значительно позже — после 18 лет). Мальчики того же возраста также участвуют в обряде совершеннолетия — отныне они будут присматриваться к девушкам. Сделав выбор, они сначала обмениваются с избранницей подарками, а затем, договорившись о свидании, начинают посещать ее дом (ни в коем случае не наоборот!), ежедневно возвращаясь к родительнице и сестрам.
Вечерами мужчины собираются на берегу озера, ожидая подходящего момента, чтобы отправиться на свидание. Даже если встреча не была назначена заранее, попытать счастья и постучать в заветную дверь может любой, в том числе человек из другой деревни или иностранец. Для женщины мосо это не препятствие, напротив, в высшей степени лестно — значит, слава о ее красоте гремит и за пределами родной деревни (сознание собственной красоты не менее важно для мосийки, чем для женщины любой другой национальности). Незнакомца избранница может выпроводить восвояси, а может и впустить. Во избежание неприятных казусов на двери женской комнаты предусмотрен деревянный крючок, на котором ночной посетитель оставляет шляпу — сигнал другим претендентам о том, что комната занята. Без обид и ревности. Какой смысл ревновать? Утром ночные любовники разойдутся и, возможно, больше не увидятся.
Это не значит, что мосо фривольны и неспособны на глубокое чувство. Влюбленные пары могут таким образом встречаться годами, иметь несколько общих детей. Просто их отношения длятся лишь до тех пор, пока живо влечение. Более того, мосо убеждены, что приходящий брак — это и есть настоящая и чистая любовь, потому что к чувству не примешиваются вопросы собственности. Ведь если брак не регистрируется, то совместной собственности нет. Нет ни разводов, ни скандалов с женой или тещей (ведь ни жены, ни тещи тоже нет), а есть только чувство. При расставании женщина теряет только партнера. Дети в материнской семье растут счастливыми и любимыми, окруженные вниманием многочисленных родственников. Женщины мосо с детства знают: любимые могут приходить и уходить, а родные всегда с тобой.
Грядут перемены?
До сих пор своеобразный матриархат мосо был вполне устойчив к воздействию окружающего мира. Так, например, после образования КНР в 1949 году коммунистические власти пытались наладить официальную фиксацию связей между супругами. С этой целью в «женское царство» был направлен военный отряд численностью 100 человек. Но заставить мосо пережениться оказалось непосильной для армии задачей. Более того, новые порядки привели к ряду самоубийств среди мосо, не готовых связывать себя брачными обязательствами на всю жизнь. В итоге из 30 официально зарегистрированных семей 26 распались, а точнее, вернулись к традиционной системе — к взаимному удовольствию обоих супругов.
Но за последние полвека многое изменилось. К некогда труднодоступному горному озеру Лугу проложили туристические маршруты. Приезжие могут подивиться на местные обычаи, есть и такие, кто, превратно истолковав мосийскую традицию ачжу, приезжают на берега Лугу в поисках сексуально раскрепощенных женщин. Нередко теперь уже для туристических групп женщины мосо надевают национальные одежды и поют народные песни. Молодые мосо все чаще покидают родные деревни, уезжают в город. Многие возвращаются, так и не привыкнув к чуждым порядкам, и привозят с собой новые идеи: так, например, недавно в мосийской деревне был открыт первый детский сад.
Пока еще большинство мосо по-прежнему придерживаются ачжу, хотя некоторые живут с супругом одним домом много лет, а в некоторых случаях — и всю жизнь. Под давлением все большей унификации матриархальная традиция очень медленно, но вымирает. И, возможно, уже в этом веке мосо воссоединятся с наси. Ведь когда-то в глубокой древности у обоих народов уклад жизни был матриархальным, но со временем наси полностью его утратили. Ученые до сих пор спорят, почему мосо удалось сохранить матриархальный уклад и, если глубже, как и почему он вообще возник. Весьма вероятно, что очень-очень давно в этих краях сложилась критическая демографическая ситуация: число женщин значительно превысило количество мужчин. Вот и нашли такой вариант, чтобы мужчина никогда не покидал семью матери. Впрочем, и в наши дни девочек у мосо рождается намного больше, чем мальчиков. И девочки эти, возможно, самые счастливые в Поднебесной.
Динара Дубровская
Источник: журнал Вокруг света
URL записи
Китайцы, по-моему, вообще - удивительный народ! Чем больше про них узнаю - тем больше удивляюсь...
Что точно является несомненным плюсом - навряд ли у мосо могли вот так просто ворваться в детские сады и зарубить ни в чём не повинных детей!